Выставка Василия Лаворько.
В выставочном зале на Красноармейском проспекте открылась выставка брянского художника-деревенщика Василия Лаворько. Сердечно советую всем читателям моего блога и вообще всем-всем посетить ее.
Ни одна из виденных до сих пор экспозиций не производила столь глубокого впечатления. Мы до того привыкли существовать в атмосфере искусственности, эклектики и фальши, что по-настоящему искреннее, самобытное творчество потрясает.
На картинах Лаворько сдержанные среднерусские пейзажи — как форточки в мир, которого уже нет, во всяком случае мы, горожане, его не видим. Это мир обыкновенной и одновременно величественной непреклонной природы, многоликой, изменчивой, среди которой непросто выжить. Его герои откапывают из-под снега свои жилища, заготавливают торф, работают в поле. «Великая труженица Нина Николаевна» — называется один из портретов, где на снежной дороге в телогреечке, подпоясанной бечевкой, и в видавших виды войлочных сапожках стоит простая русская бабушка, единственная функция которой всю жизнь была — работать… На таких людях, по мнению художника, и стоит Россия. Давайте признаемся: это и есть правда.
Лаворько пишет маслом, но так, как пишур акварели — быстро, на эмоции, чувстве. Он не прорабатывает детали, как бы приглашая зрителя к сотворчеству. И у нас, грешных, возникает иллюзия соразмерности восприятия этого мира с ним — мастером. Невольно ежишься, ощущая зябкость осени, и пытаешься снять нитку паутины с лица, погрузившись в отцветающие травы его августовского луга… Обычные, до боли знакомые мотивы вызывают такое душевное волнение, что немногочисленные гости открытия выставки бродили от работы к работе со счастливыми светлыми лицами.
Слегка консноязычный, одноглазый, перед публикой художник говорил простые слова: Родина, родная земля, любовь… А я ловил себя на том, такие понятия уже уходят из употребления, и это — трагедия н нашего поколения. Я смотрел на Лаворько и изумлялся, как к нему не пристает скверна нашего мира? С помощью каких духовных техник он смог сохранить неповрежденной собственную душу? .
А потом я увидел ответ в его работе. Кажется, она называется «На этюдах». Стог в заснеженном поле, серо-серебряный свет. И в этом стогу лицом к зрителю сидит художник, еще неуспевший раскрыть мольберта. Он только пришел и решил отдохнуть на соломе. Да так и остался сидеть, завороженный плывущим светом и начинающимся снегопадом. Ведь пропустить полет хотя бы одной снежинки, значит пропустить единственное из истинных наслаждений…
